Солдат, оптимист, учитель

Алексей Васильевич погиб в первые же дни войны, защищая границу своей Отчизны. Мой дедушка по фронтовым дорогам прошел несколько государств, был ранен. До Берлина, правда, не дошел, закончил боевой путь в Венгрии.

Позднее, уже после войны дедушка, вспоминая отдельные эпизоды, не уставал восхищаться и даже немного удивляться подвигу Алексея Лопатина. По его рассказам, Лопатин был высоким, широкоплечим и очень мудрым. «Истинный богатырь, гений земли русской», – говорил он. В то же время был чрезвычайно миролюбивым. Не вступал ни в какие распри, а уж тем более в драки, которые были не редки среди молодых людей. И тут пришлось вступить в такую драку с врагом, не на жизнь, а насмерть, и не отступил ни шагу. Вот ведь как бывает в жизни.

Сам дедушка был призван в действующую Красную армию. Когда до демобилизации остались считанные месяцы, началась война. Служил он срочную в городе Житомир. Отсюда и пошел по фронтовым дорогам в составе третьего Украинского фронта Советской армии.

И сейчас в шкафу у моей сестры до сих пор хранится его парадный пиджак, на котором в несколько рядов разместились его боевые ордена и медали.

Дедушка был очень веселым и оптимистичным человеком. Его фронтовые рассказы всегда были чуть-чуть с юмором. Как будто он специально стирал из памяти и до нас не доносил самых тяжелых воспоминаний. Хотя наверняка такие тяжелые дни, бои, потери переживать приходилось.

Николай Ботяков был артиллерийским разведчиком-наблюдателем. А это значит, что обязан был находиться на полшага впереди основных войск, своевременно узнавать и докладывать о передвижениях вражеских соединений, наносить на карты основные боевые точки противника.

Одни из самых жестоких и кровопролитных танковых сражений проходили на Орловско-Курской дуге. Разведка как всегда должна быть впереди. А затем, вернувшись назад, в своем блиндаже, не отрываясь ни на минуту, наносились разведданные на топографические карты. Уже в сон клонило, расплывались перед глазами линии, цифры. И вдруг в блиндаж заходит военный с гитарой.

– Лейтенант Гусев, – представился он, – наша часть рядом располагается, решил заглянуть…

– Не положено, – сразу осадили его разведчики, – выйдите, товарищ лейтенант.

– Да я у дверей, подыграю вам немного, не буду никуда заглядывать, – примирительно сказал он и примостился у двери на скамеечке.

А как заиграл на своей гитаре да запел, весь сон с разведчиков как рукой сняло. Пошла работа с новой силой. Оказалось, что эти карты так нужны были артиллеристам, чтобы рано поутру начали они артподготовку перед генеральным наступлением. Лейтенант Гусев как чувствовал, что нужна разведчикам моральная поддержка, и вовремя к ним в блиндаж заглянул.

В один из венгерских небольших городков, который несколько раз переходил то к фашистам, то к нашим, разведка также вошла впереди основных войск.

– На улицах тишина, дома в основном разрушены, мирного населения не видно и не слышно, – рассказывал дедушка.

Вдвоем с разведчиком Максимычевым они обследовали здание за зданием, улицу за улицей. И вернулись в родной блиндаж с трофеями – головкой сыра, завернутой в полу солдатской шинели, и красивыми карманными часами. Все это было из разрушенных магазинов. Сыр, конечно же, сразу съели с солдатским чаем вприкуску, а часы дед взял на память. Хорошие были часы, карманные, в форме груши, на толстой серебряной цепочке. И после войны они долго ходили. Дедушка их носил в кармане пиджака, цепочка пересекала грудь. Однажды мамин одноклассник Владимир Юматов, рассматривая старые фотографии у нас дома, заметил эту цепочку и спросил:

– А вы знаете, где эти часы? Ведь Николай Васильевич обменял их у моего папы на шляпу. А мы их храним, хоть и не ходят.

Вот такой был мой дедушка. Солдат, оптимист, юморист.

Совсем недавно нашел в Интернете перечень солдат Великой Отечественной войны. И там в числе прочих значится: ефрейтор Николай Васильевич Ботяков, год рождения 1914.

Как здорово все-таки, что солдаты Великой Отечественной поименно значатся в списках.

Конечно же, 9 Мая, в день Великой Победы, я с фотографией дедушки Николая приду к обелиску в центральном парке, чтобы почтить его память.