Савинский район в годы войны...

И ВРАГ БЫЛ РАЗБИТ

До войны наша семья жила в деревне Грынские Дворы Ульяновского рай­она Калужской области. Мой папа был отличным специалистом-строите­лем, и в 1938 году мы пе­реселились в Москву. Столица тогда широко строилась, нужны были строители-профессиона­лы.

Три чудесных довоен­ных года прожил я в Москве, учился в школе, влился в ритмичную жизнь огромного города, полюбил его всей ду­шой. Считал и до сих пор считаю себя моск­вичом, потому что при­шлось мне на своем веку встать на защиту столи­цы, оборонять ее от же­стокого врага, который в декабре 1941 года сто­ял у стен города...

Я был на улице 22 июня 1941 года, когда по горо­ду еще бродили толпы вчерашних школьников-выпускников, и вдруг по радио объявили о напа­дении гитлеровской Гер­мании на нашу Родину. И, конечно же, как и все 17-летние пареньки, тут же ринулся в военкомат. Хо­телось сразу же на пере­довую, в бой, с оружием в руках бить врага, защи­щать Родину.

Обивал пороги военкома­та до тех пор, пока в августе 1941 года не добился при­зыва в армию, хотя до 18 лет мне и не хватало двух меся­цев. По всем статьям под­ходил в войска НКВД и был направлен в учебку города Реутов, закончил ее с отли­чием досрочно, получил сер­жантское звание. Был зачис­лен в 10-й полк 1-й мото­стрелковой дважды ордена Ленина Краснознаменной дивизии НКВД имени Ф.Э. Дзержинского и снова при­был в Москву.

Немцы в то время вплот­ную подошли к столице, со стороны запада не переста­вала ни днем, ни ночью гро­мыхать артиллерийская ка­нонада, немцы рвались к Москве и с земли, и с воз­духа.

Не забыть мне той грозной поры. Поздняя осень, туман, слякоть, утренние замороз­ки, пустынные городские ули­цы. Купола церквей и собо­ров уже не блестели позо­лотой, были закрашены в защитные цвета. А окна в храме Василия Блаженного больше походили на бойни­цы, даже храм готовился к от­пору врага.

Еще в половине десятого вечера шестого ноября 1941 года на Красной площади не было никакого движения, никто и предположить не мог,

что назавтра, седьмого чис­ла, на восемь утра назначен парад и прохождение войск по площади в честь 24-й го­довщины Октября.

А москвичи все же ждали и надеялись на чудо. Иначе чем объяснить, что рано утром седьмого ноября по пути на Красную площадь нас при­ветствовали тысячи людей. На нас смотрели с надеж­дой, бросались обнимать, це­ловать, многие плакали...

И вот — Красная площадь. Куранты на Спасской баш­не отбивают восемь ударов, и из Спасских ворот Кремля на гнедом коне появляется маршал СМ. Буденный, при­нимавший парад.

А затем незабываемая речь И.В. Сталина с трибуны Мавзолея, с которой он об­ратился к москвичам, всему советскому народу и завер­шил словами: «Враг будет разбит! Победа будет за нами!»

И прямо с Красной пло­щади мы ушли на передо­вую. Наш полк занял пози­ции около станции Лопасня в 15 километрах от Серпу­хова. Здесь дали свою пол­ковую клятву, слова которой до сих пор в памяти: «За на­рушение настоящей прися­ги подлежу наказанию как нарушитель священной клят­вы, и, если мое преступление будет тягчайшим как для Родины, так и для отряда, я под­лежу суду своего отряда, и тогда да постигнет меня су­ровая кара как изменника и предателя своей Родины». Под этой клятвой мы все расписались кровью. И все это как великий документ су­ровой поры хранится в мос­ковском музее Великой Оте­чественной войны.

А на передовой было на­стоящее пекло. Изнуряющие, кровопролитные бои шли каждый день и каждый час, мы отчаянно отбивали жестокий натиск фашистов. Но командование даже в этих условиях готовилось к кон­трнаступлению, которое на­чалось шестого декабря 1941 года. Для всех защит­ников Москвы этот день ос­тался незабываемым, впер­вые прозвучал приказ о на­ступлении!

В то время я был команди­ром минометного расчета. В одном из боев был контужен, получил перелом ключицы, ранение обеих рук и сотря­сение мозга. Без сознания, засыпанного землей меня нашли и подобрали санита­ры. Но после госпиталя — снова в бой, воевал на раз­ных фронтах.

Зимы военных лет были как на подбор, морозные. Зимой 1943 года я получил обморожение обеих ног. Ди­агноз врачей был категоричен — ампутация. Но все же меди­кам удалось «вы­тащить» меня, да и сам я собрал свою волю в ку­лак и как заклятье твердил для себя и всех: ноги оста­нутся со мной... Страшно вспоми­нать те времена.

Прошел всю войну, был на­гражден орде­нами Отече­ственной войны второй степени и Красной Звез­ды, медалями «За отвагу» и «За оборону Москвы».

Почти через четыре года после памятного парада седьмого ноября 1941 года на Красной площади мне посчастливилось уча­ствовать и в великом Па­раде Победы 24 июня 1945 года. Здесь я проходил по­бедителем, гордостью рас­пирало от сознания того, что не нарушил данной в суровом 41-м клятвы и сделал все для защиты Москвы, для защиты Роди­ны.

А завершить свои воспоми­нания хотелось бы стихами фронтового поэта А. Межирова:

Защитник Москвы, с другими со всеми Неокрепший еще под тяжелое время, Он поставил плечо под приклад автомата, Расщепленный в бою, под бревно для наката, Под Отчизну свою. Пот по капельке вытек. Кровью выкрасил снег -человек, а не винтик! Человек... Человек... Был он тихий и слабый, Но Москва без него ничего не смогла бы, Не смогла ничего...

С. КУВШИНОВ. с. Панфилово